Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]
— За нас, молодых и любвеобильных полковников!
— А полуполковникам выпить можно? — некстати встрял я.
— Так ты, обормот, даже не полковник? — огорчился Ник Ник. — А хер ли тогда со свиным рылом в приличное общество влез?
— Да он же водку покупал, — вступились за меня. — И вообще, похоже, хороший парень.
— Какой же он хороший, если даже не полковник? — резонно возразил Ник Ник.
— Вот и сделай ему полковника. Или — слабо? — подначил кто-то.
— Не получится из меня пока полковник, — охолодил я ходатаев. — У меня по предыдущей должности потолок подполковничий.
Ник Ник, уязвленный подначкой, отчего-то обиделся.
— Не полу-учится! С кем дружишь, салага?! С самим Заворуевым! А для Заворуева ваши положено — не положено не существуют. Чтоб завтра ко мне явился с представлением на звание. Через пару месяцев обмывать будем! — под одобрительные выкрики друзей объявил он.
На другой день я вошел в кабинет начальника докторантуры и положил перед ним отпечатанный текст.
День не задался — к двенадцати Ник Ник всё еще оставался неопохмеленным.
— Чего-й-то? — Он хмуро, не в силах вчитаться, повертел непонятный документ.
— Так вот… Представление на полковника.
— На тебя, что ли? — Ник Ник икнул. — Ишь, куда метишь! Послужить толком не успел, а туда же. Думаешь, если в друзья набился?..
Кровь бросилась мне в лицо:
— В друзья я еще ни к кому не набивался. Сам вчера предложил. А нет, так и — не больно-то хотелось!
Я потянулся забрать представление, но Ник Ник быстренько переложил его на другой угол стола:
— Ладно, ладно, уж пошутить нельзя! И впрямь, думаешь, не помню?
Вообще-то именно так я и думал.
— Моё слово — кремень! Сказал будешь полковником, значит, быть по сему!.. Слушай, у тебя выпить с собой нет?
Как же, нет! Кто ж к тебе, любезный Коля Заворуев, в нужде без спиртного заходит?
Напомнил я Ник Нику о представлении, кажется, месяца через два. И тем очень его огорчил.
— Вот не люблю стеснительных. Почему столько молчал?! Давно бы всё порешали. Кому из моих представление передал?
— Тебе. Из рук в руки.
Заворуев смутился.
— Может, и мне. Видишь, сколько работы скопилось? — Он тоскливо взлохматил бесформенную стопку служебных бумаг, меж которыми антрацитом блеснул глянцевый журнал «Плейбой». — Тут не абы как — кинул начальнику и забыл. Тут сопровождать надо. Сейчас живо повтори. А я завтра в управление кадров отправлю.
Я — повторил. Он, как выяснилось еще через полгода, не отправил.
Как-то, набравшись смелости, я напомнил.
— Э, черт! Никому передоверить нельзя, — расстроился Ник Ник. — Понимаешь, я ж после нашего разговора на больничный попал с варикозным расширением вен. Поручил методистке отправить с нарочным. Но, видно, ветер в голове. А теперь, конечно, где тут найдешь?
Куча на столе и впрямь выглядела, будто нерасчищенные снежные завалы к весне.
— Выгоню я её к черту!
Ник Ник потянулся к звонку.
— Не мытарь девку, — остановил я его. — Не хочешь делать, нечего было трепаться. Я ж к тебе с этим не навязывался.
— Опять хамишь. Вот чуть дашь поблажку, и тут же норовите на шею влезть. Знаете, что шея у Заворуева крепкая.
Я, взбрыкнув, вскочил, но Заворуев с неожиданной резкостью перехватил мой рукав и без усилия развернул к себе.
— Ладно, не дуйся — не девочка. У всякого плохие дни бывают. Пиши в последний раз. Лично отвезу. Хоп?
— Хоп, — нехотя согласился я. Хотя почему «нехотя»? Стать полковником мне как раз хотелось. Да и азарт появился.
Прошли очередные полгода. Иллюзии мои по поводу полковничьего звания поиссякли окончательно. И к Заворуеву я заглянул подписать очередной отчет об итогах работы.
Истекал третий, и последний, год моей докторантуры.
Николай Николаевич восседал за столом непривычно свежий и — что вовсе в диковинку — энергично разгребал скопившиеся завалы.
«Может, завязал», — подумалось мне.
— Какого ляда без стука прешь? — в своей манере поздоровался Заворуев.
— Подмахни отчет и уйду, — я протянул лист бумаги.
Вопреки обыкновению, Ник Ник пробежал текст глазами и отшвырнул:
— Иди переделывай. Третий год в докторантуре, не научился отчёты оформлять.
Отчеты эти штамповались из года в год. Лишь подновлялись цифры да названия опубликованных работ. Нахмурившись, я принялся перечитывать, может, методистка кафедры Арлетта что напутала? Но нет, всё выглядело в полном порядке.
— Опять шлея под хвост попала? Подписывай и — не валяй ваньку! — Я раздраженно вернул лист на место и припечатал сверху собственной паркеровской ручкой.
— А я говорю, оформлено неверно, — ручку Заворуев, повертев, сунул себе в карман, а отчет вновь пихнул мне в руки. — Что у тебя в конце?
— Подпись, — съязвил я.
— Полностью прочти.
— Слушаюсь, — я демонстративно поджал губы. — «Докто рант кафедры уголовной политики и права кандидат юридических наук подполковник милиции Данилюк». За фамилию, если не нравится, извиняйте. Выйду замуж, сменю.
— То, что Данилюк, — полбеды. Бывает и хуже. А то неправильно, что подполковник, — Ник Ник добавил голосу строгой торжественности: — Болтаетесь где ни попадя, только не на рабочем месте, потому и не знаете ничего. Полковника тебе присвоили.
— Шутишь? — растерялся я.
— Есть у меня время со всяким шутить. В спецсписке подписали. Куда только приказ опять зафинтюлил? Три дня назад сверху лежал. Иди переписывай. Ну, и не забудь…
— Это уж само собой, — радостно пообещал я.
На пороге застыл. Пристально вгляделся в начальника докторантуры.
— Но это точно?
— В ком сомневаешься, мальчишка? — громыхнул Ник Ник, плохо скрывая удовольствие. — Заворуев пообещал, Заворуев сделал. Двигай, полковник. А я пока приказ этот разрою. Такая гулька в тот день была!
— Спасибо, Николай Николаевич! — с чувством выдавил я и помчался на свой пятый этаж.
Когда я ворвался к методистке, хлопотливая, обаятельнейшая Арлетта, сидя за машинкой, разбирала каракули начальника кафедры.
— Арлетта, дорогая, откладывайте эту фигню. Надо перепечатать мой отчет, — нахально потребовал я. — Ошибку мы с вами в конце допустили.
Я сделал вкусную паузу.
— Оказывается, мне полковника пару дней назад присвоили. Так что вы уж перебейте, а я пока в магазин сгоняю — поляну накрывать будем!
Новости разлетаются моментально. Меня охлопывали, поздравляли. Старшие, скрывая недоумение, молодые — зависть. Непритворно расстроенным выглядел лишь доцент Доренок, третий год безуспешно хлопотавший о полковничьем звании.
Минут через сорок я влетел к Заворуеву, разрумянившийся, словно именинный пирог, с перепечатанным текстом в левой руке и увесистым пакетом — в правой.
— Товарищ полковник, полковник милиции Данилюк прибыл для начала торжеств!.. — бодренько принялся рапортовать я и — осекся. Уж больно тих и непривычно скорбен сделался Ник Ник.
Предчувствия, увы, не обманули.
— Какой ты на хрен полковник, — пробурчал Заворуев, отводя глаза. — Нашел я, понимаешь, приказ.
— Ну, и?..
— Что ну? Нукает он. Я ж помнил, как подписывал! Полагал, что на тебя. А оказывается, это Доренок по пьянке на себя подсунул. Дым тогда коромыслом стоял, вот и смешалось у меня. Ты-то носу не кажешь, а другие куда прытче. И как сразу не разглядел? — Заворуев сокрушенно мотнул буйной головой.
— Как ты не разглядел — это я тебе и без прорицателей угадаю! Трепло! — прошипел я, поднимаясь. Злоба и горькое разочарование требовали выплеска.
Выходя, я невольно скосился на начальника. Заворуев откинулся в кресле, подняв голову к потолку и сдвинув на лоб массивные очки. Боль и тоска тонули в васильковых глазах.
Я спустился на кафедру, где личный состав в нетерпении хлопотал у накрытых столов. Подошел к угрюмому Доренку:
— С полковником тебя, Паша!
Доренок вспыхнул.
— Заворуев в приказе фамилию спутал, — я рассмеялся, плохо скрывая горечь.
— Я все-таки сам сгоняю. Чтоб не на слово… — умудренный опытом Доренок, перепрыгивая через две ступени, помчался наверх, в докторантуру.
На этот раз ошибки не произошло, и гуляние потянулось своим чередом. Ничто не изменилось, даже повод.
Больше к Заворуеву я не заходил.
А через два месяца Николай Николаевич погиб под машиной. Подшофе перебегал Ленинградский проспект, и вдруг отказали могучие ноги Портоса.
Чуть позже, когда меня пригласили на работу в банк и я подал рапорт об увольнении, состоялся разговор с начальником управления кадров академии.
— Почему ты полковника не получил? — пролистав дело, удивился он.
— Так не положено. У меня потолок подполковничий. Заворуев пытался помочь через свои связи, но, похоже, не получилось.
